何、my honey?
С Хоктем легко. Я не так уж хорошо помню, что было между мгновением, когда я вывалилась из вагона, торопливо освобождаясь от наушников, и быстрым хоктеобъятием сразу со мной и Тришей, когда Хокть оставила нас на платформе, а мы стояли и махали ей — пока поезд не скрылся в туннеле и даже немножко после.
Она сразу узнается, обнимает и улыбается. Хокть с первого мига ваша. Конечно, это самое правильное — держаться с ней за руки, смеяться, касаться пушистых волос. Может быть, поэтому кажется, что так было всегда и что времени впереди еще очень много. Не успеваешь ничего сказать и не видишь часовых стрелок.
Это грустно — зачем лукавить? Но у нас остаемся мы — чтобы сидеть в тишине, чтобы делиться музыкой, чтобы говорить о важном, чтобы провожать и встречать друг друга.
А Хоктя мы обязательно дождемся. Нашим летом мы снова будем бегать по траве, завязывать ленты и растворяться в — пусть и ненадолго, но тоже нашем — городе.
Она сразу узнается, обнимает и улыбается. Хокть с первого мига ваша. Конечно, это самое правильное — держаться с ней за руки, смеяться, касаться пушистых волос. Может быть, поэтому кажется, что так было всегда и что времени впереди еще очень много. Не успеваешь ничего сказать и не видишь часовых стрелок.
Это грустно — зачем лукавить? Но у нас остаемся мы — чтобы сидеть в тишине, чтобы делиться музыкой, чтобы говорить о важном, чтобы провожать и встречать друг друга.
А Хоктя мы обязательно дождемся. Нашим летом мы снова будем бегать по траве, завязывать ленты и растворяться в — пусть и ненадолго, но тоже нашем — городе.