Я не умею излечивать раны и не научилась утешать. И, в сущности...
Но, говорят, если я буду улыбаться, — кому-то станет лучше. Говорить о грустном — оставлять след на сердце. Пробуждать сопереживание. И быть живым. А если улыбаться... Почти исчезаешь. Пытаться идти легче — выговариваться, растворяться в словах, перетекать в символы. Не задевать. Но, может быть, хоть иногда... греть?
Слова — не мои или стали моими?.. И тогда — осталось еще что-то от..?
Может быть, теперь — просто текст? Говорят, я стала равнодушной. Говорят, я стала отстраненной. Говорят-говорят-говорятговорят...
Переживу. И попробую снова.
Теперь — научиться с теплой улыбкой расставаться с драгоценным одиночеством.
Много-много птичьих голосов. А тополя спилили, чтобы не мешали поводам. Снегопуха в этом июне нет.
Зато сине-светлое — совсем не то, что светло-синее. И это не может не утешать.
